Следы рептилии. Страница 2

– Спрашивайте, – сказал Сергей. Он все еще не верил в реальность происходящего.

Самому себе он казался невольным участником чьего-нибудь грандиозного бреда или дурного сна.

– На эту планету совершил когда-то посадку космический аппарат. Что стало с ним и его экипажем?

– Не знаю. Я об этом никогда не слышал.

– Посадка была вынужденной и должна была сопровождаться такими грандиозными катаклизмами, память о которых сохраняется на очень долгий срок.

– Он не взорвался?

– Нет. После посадки он даже сумел послать несколько сообщений. В одном из них говорилось, что на планете существуют разнообразнейшие формы жизни, в том числе и разумные, хотя цивилизация в общепринятом смысле этого слова отсутствует. Эти разумные существа не создали, или не могли создать какое-либо стабильное общество. Их взаимоотношения между собой и с низшими биологическими видами отличались необыкновенным антагонизмом, выражавшимся в жестоком и бессмысленном истреблении живых организмов. Причем делалось это чаще всего безо всякой утилитарной цели, а ради одной идеи уничтожения. Исследование мозга этих разумных существ, проведенное биологами экспедиции, дало удручающие результаты: в нем не оказалось ничего, что в дальнейшем могло стать зачатком нравственности, морали или гуманизма. Это была раса убийц и разрушителей. Они способны были творить только зло. Патологический жестокий разум – редчайший случай во Вселенной.

– Это сказано о людях?

– Да.

– Неправда! Люди совсем не такие! Бывают, конечно, разные выродки, но чтоб такое…

– Хорошо. Лучше слушай дальше. Последнее сообщение оказалось коротким и бессвязным. Из него можно было понять, что местным жителям каким-то образом удалось захватить космический аппарат. Ты по-прежнему утверждаешь, что ничего подобного не знаешь?

– Решительно, ничего не знаю.

– Владея космическим аппаратом, это кровожадное племя могло вырваться на просторы Вселенной, заполучить в свои руки мощнейшие орудия разрушения. Чтобы не допустить этого, я и был послан сюда. До сих пор мои поиски ничего не дали. Но то, что я смог увидеть и услышать, производит крайне неприятное впечатление. Я ощущал отзвуки прошедших войн и видел, как одна за другой возникают новые. Все вы говорите на разных языках, причём об одном и том же событии обычно сообщаются исключающие друг друга факты. Информацию такого уровня даже нельзя анализировать. Для того, чтобы принять окончательное решение, я пошел на прямой контакт с людьми. Первый человек применил против меня оружие, второй – убежал, ты – третий. Мое время на исходе. Если после беседы с тобой мои выводы окажутся неблагоприятными или хотя бы неясными – против землян будут применены необходимые защитные меры.

– Какие меры?

– Защитные. Попросту говоря, вы будете уничтожены или возвращены в среду животного мира. Я говорю об этом совершенно открыто, так как помешать мне никто не сможет. У вас еще нет оружия, способного разрушить этот аппарат, а выманить меня из него невозможно – так уж он сконструирован.

– Уничтожить людей? За что?

– Пойми, это мера вынужденная. Она необходима для сохранения жизни многих других народов. Вы ведь тоже уничтожаете смертельно вредные для вас организмы, бактерии, например.

– Но это же убийство! О каком же гуманизме вы тогда тут говорили!

– Никто не собирается вас убивать. Просто, через некоторое время климат на вашей планете изменится настолько, что вы вымрете или совершенно деградируете. Тебя это не успеет коснуться, не беспокойся.

– А как же дети мои? А внуки?

– Судьба детей, а тем более внуков, тебя совершенно не должна волновать. В сообщении биолога имелись сведения о том, что чувство привязанности к потомству так же незнакомо вам, как и чувство сострадания. Странно даже, что такие понятия имеются в ваших языках. Отложив в горячий песок оплодотворенные яйца, вы не принимаете в дальнейшем никакого участия в судьбе детей. Они тысячами появляются затем на свет, но остаются жить и вырастают только единицы – самые жестокие, самые хищные, самые эгоистичные.

– Что вы мелете? Не откладываем мы яйца в песок! Люди рождают детей в муках и всю жизнь о них заботятся, – закричал Сергей. – Здесь какая-то ошибка!

– У меня нет оснований сомневаться в компетентности биолога. Он был прекрасным специалистом и довольно точно описал ваше биологическое устройство. Сколько у тебя конечностей?

– Четыре. Две руки и две ноги.

– Так и должно быть. Глаз – два?

– Два.

– Рот – один?

– Один.

– Все совпадает. Хвост – один?

– Какой хвост? Откуда у людей хвосты?

– А сколько у тебя пальцев? Три?

– Пять! Пять! Вы что-то путаете. Постойте… Хвост, яйца!.. Очень давно на Земле жили существа, которые откладывали яйца, имели хвосты и, кажется, по три пальца, точно не скажу. Их потом назвали страшными ящерами, динозаврами. Вполне возможно, что какие-то из них и могли стать разумными. Я даже где-то читал такое. Когда они вымерли, людей еще и в помине не было.

– Признаться, ты ставишь меня в тупик. Хотя твои доводы можно опровергнуть.

Хвост, например, исчез в… результате эволюции. Число пальцев тоже еще не доказательство. Вот что. Сейчас я проведу глубокое исследование твоего разума.

После этого вынесу окончательное решение. Ты согласен?

– Конечно.

– Но процедура эта весьма мучительная. Вся информация в твоем мозгу будет стерта. Ты сможешь выполнять лишь простейшие рефлекторные действия. Как личность ты исчезнешь.

– Вот как? – сказал Сергей. Недоумение и ужас человека, которого слепой случай выбрал своей жертвой, овладели им. Он подумал о том, что будь сейчас светлый день и окажись кругом люди, ему было бы легче решиться на что-то. Через пару часов опергруппа найдет здесь беспомощного слюнявого идиота, и никто не узнает, что это именно он принял на себя чудовищный груз ответственности за жизнь миллионов совершенно не знакомых ему людей, большей частью даже еще и не родившихся. Принял – и был раздавлен этой тяжестью.

– Если другого выхода нет – начинайте, – сказал он.

– Пока я готовлю все необходимое, тебе остается несколько минут на размышление.

Если передумаешь – скажи.

Ноги не держали, и Сергей присел. Уже еле-еле светлело. В лесу просыпались птицы.

– Ты готов?

– Да, только скорее.

– Но ведь тебе страшно? Ты хочешь жить?

– Хочу. Что из того. А как мне жить потом, зная о своей вине?

– Хорошо. Живи. Я проверял тебя. У меня даже нет приборов для исследования разума. Но то, что ты не пожалел себя ради других, говорит в пользу людей. Те свирепые существа не были способны на самопожертвования, так же как ты не способен откладывать яйца.

– Значит, вы не причините людям вреда?

– Нет. Я покидаю планету. Ты ничего не хочешь сказать на прощание?

– Я… Не знаю… Подождите… Динозавры, хоть и вымерли, но все же они наши далекие предки, как и пауки, ящерицы и обезьяны. Люди бывают жестокими и кровожадными, как звери. Они продолжают убивать себе подобных. Но для нас это не норма, а дикий пережиток. Люди знают, что такое добро и гуманизм. Они умеют любить и страдать. Они стараются быть лучше, быть людьми, а не животными. Еще не так давно в этих самых лесах умирали, сражаясь с теми, кто, хоть и имел человеческий облик, на самом деле был зверем – динозавром, волком, стервятником. Пройдет, наверное, еще немало времени, прежде чем люди станут, наконец, людьми. Но так обязательно будет. Вы не пожалеете, что пощадили нас.

Что-то тяжелое шевельнулось в лесу, плавно и почти бесшумно пошло вверх, а удаляющийся голос произнес:

– Пусть твои слова сбудутся как можно быстрее. Прощай!

– Подождите, а дед! – закричал Сергей.

– Тут я, тут, – раздалось у него за спиной. Старик сидел на тропке и чесал голую пятку.

– Что это было со мной? – ошалело спросил он. – Никак опять перебрал?

– Перебрал, Степаныч, перебрал. Ружьишко-то сюда подай. Незарегистрированное оно.